Сергей Есин - Дневник, 2005 год [январь-сентябрь]

Вернувшись из клуба, смотрел по телевидению фильм "Однажды в Америке". Не видел его уже лет десять, но хорошо помню, что это был один из первых фильмов, которые я просмотрел на кассете в самом начале перестройки. Его тогда смотрела вся Москва. Это фильм о мальчиках из еврейского гетто, бедных, обездоленных, которые превратились в серьезную банду бутлегеров. Естественно, трагический финал. Но это первый фильм, поэтизирующий криминал как таковой, и в частности, криминал еврейский. Скольких же наших мальчиков этот фильм сделал бандитами? Конечно, все это в других масштабах, других видах, но у нас в России это повторилось.

2 февраля, среда. Вчера вечером пришло постановление из пожарного надзора, мне приляпали штраф в тысячу рублей за разгильдяйство, которое допустили Сергей Иванович и Владимир Ефимович в общежитии. Кое-что по поводу прежнего предписания мы сделали. Я не могу сказать, что Лыгарев ни о чем не заботится, но те мелочи, которые требовали определенных организаторских способностей — перевести столярку в другое место, убрать из подвала горючие вещества и т. д. — он не сделал. Я дал обоим по выговору и изъял из зарплаты по тысяче рублей, из надбавки за интенсивность. Это пока основное событие сегодняшнего дня. Я наконец-то поступил пожестче, чем всегда. Любопытен комментарий Ашота, нашего юриста, который, увидев присланный на штраф документ, сказал: "Ваша постоянная доброта, ваш либерализм привели к этому".

Утром прочитал "пробный" отрывок из повести Алексея Козырева. Приступал к чтению с некоторой, я бы даже сказал, боязнью: Алексей весь состоит из противоречивых склонностей, он амбициозен, по-девичьи ворчлив и проч. и проч. Отрывок небольшой, два паренька переговариваются между собой по поводу того, что забеременела какая-то девушка, и собираются ехать вечером на некую тусовку. Появляется третий парнишка. Или я не сюжетчик, или ничего не смыслю в жизни, но окажется, что девушка от одного из этих пареньков забеременеть не могла, так как у него некие другие интересы. В общем, эта часть не проявлена. Что касается языка, то есть определенный стиль, четкие наблюдения за сленгом московской тусовки, и уж что-что, а в смысле вкуса Алексей сильно продвинулся, дай Бог, чтобы у него что-то получилось и не пришлось бы в этом году с ним прощаться.

Еще некоторые события, которые обязательно надо включить в эти записи.

Был некий старый соратник, Юрий Иванович Павлов. Разыскивал Лобанова, но оказался у меня. Я его не узнал, но постепенно в разговоре он стал кое-что о себе рассказывать, и я смутно его вспомнил. Это был помощник Г.Юшкявичуса, когда я работал на радио. Юшкявичус, оказывается, был не только зампредом Гостелерадио, но и зятем Пельше. Вот откуда и его заносчивость, и такая самоуверенность. Сейчас, по словам Павлова, его принципал в Париже, там какое-то у него дело.

Кажется, Дума всерьез решила отменить закон о неконфискации. Может быть, тогда у настоящих преступников, которых иногда, правда, все же судят, начнут отбирать виллы, акции, компании, которые они добыли воровски. Папочка сидит, а его цыпочки, его мамочки даже не поменяли стиля жизни. Выйдет папочка и опять будет богатым человеком. Хватит, милые друзья. Только бы у Думы хватило пороха!

Появились сведения, что бывшего президента Украины Кучму привлекают к ответственности за дело журналиста Гангадзе, за коррупцию, за махинации. Митрофанов, зам. Жириновского, предложил лишить нашего Ельцина его неприкосновенности. Ельцину сейчас 74 года, и в месяц на его содержание уходит 600 тысяч рублей. Не слабо.

3 февраля, четверг. Все утро сидел над рукописью "Марбурга", сличал два варианта — до правки и после правки, вписывал намеченные цитаты, расставлял названия улиц, которые в тексте были пропущены. При том, как работаю я, это большой труд, тем более что нет возможности сосредоточиться только на одном процессе два-три дня.

На работе все довольно тихо, какие-то сводки, мелкие хозяйственные дела, почта, чеки на зарплату.

Вечером пришла Соня Рома, рассказывала о своих делах в Нью-Йорке, о бабушке и дедушке. Сейчас она с каким-то издателем занимается выпуском очерков о суперсовременных художниках. Живет в первоклассной гостинице у Киевского вокзала. У нее свои трудности, в частности, после России ей трудно жить в Нью-Йорке. Есть сложности и с бывшим мужем. Этот самый тихий и нежный Сережа, которого я знаю, явление своеобразное. В русских и размах, и жалость, и доброта так же широки, как и подлость. Кое-что я наблюдал и в Нью-Йорке. В этом смысле эти несчастные евреи совершенно беззащитны перед мальчиком из Петушков. Я дал несколько советов и горжусь этим. Он приехал туда, чтобы поесть от сладкого американского пирога, даже не предполагая, что ему надо будет работать. Теперь он работает мужем у какой-то стриптизерши. Ситуация осложняется совместным ребенком. Ребенок для Сережи это заложник, его собственный девятилетний сын в России, естественно, никаких алиментов не получает. Собственно, Соня зашла к нам по делу, я помогаю ей выпустить сборник стихов в нашем издательстве. Делает она это за свой счет, переводит все Сережа Арутюнов. Несколько дней назад я написал о них обоих, о Сереже и Соне.

Почти дочитал книжку Умберто Эко. Здесь много толковых соображений о литературе, но что-то меня не устраивает, слишком много замечательных кружев и рукоделия. Он совершенно упускает социальное, да и вообще какое-либо содержание. Но мой улов есть, кое-что просто чудо как подходит мне к семинару. Сюда пойдут цитаты.

4 февраля, пятница. Весь день прошел под знаком русско-еврейских разборок. Все началось с того, что, как часто бывало со мною, утром позвонили из "Вечерней Москвы" с блиц-опросом:

— Продолжается скандал с письмом 19-ти. Как вы относитесь к проблеме антисемитизма в нашей стране. Есть ли он, или нет?

— Этой проблемы не существует. Она выгодна лишь отдельным группкам людей, и они все время поднимают эти вопросы.

Но здесь надо вернутся ко вчерашнему дню.

Именно вчера вечером состоялась "дуэль" между генерал-полковником Макашовым и дважды Героем Советского Союза Алексеем Леоновым. Я "включился" не с самого начала, но все-таки сумел понять, что существует письмо генеральному прокурору, где 19 подписантов просят закрыть все еврейские общественные и религиозные организации. Вроде бы Макашов тоже это письмо подписал. Сначала они долго спорили над словечком все и, кажется, Макашов понял, что здесь он был не прав. Ни тот, ни другой не смогли объяснить, из-за чего, собственно, они спорят. Леонов говорил о ксенофобии, но дело было в другом. Макашов имел в виду, что все беды у нас от евреев. Они, дескать, все расхватали, разграбили. Приводились фамилии Фридмана, Ваксельберга и других олигархов. За бортом оставалось что-то главное: спайка, любовь только к соотечественникам, ощущение, что весь мир не в какой-то мифической родине и будущем, а только в сегодня, в детях, в семье, а за границами этого — ничего нет. А оперировали другим. "Не все евреи сионисты, но все сионисты — евреи" (Макашов). В том, что говорил Макашов, было много справедливого, хотя и частного. Один момент нашего космонавта просто уязвил, когда Макашов сказал, что Леонов один из директоров Альфа-банка. А все знают, кому тот принадлежит. Собственно говоря, здесь и закончился спор двух русских, деревенских людей. Какой же здесь разговор о ксенофобии и других явлениях, называемых разными словами? Нет честных больших денег, нет. Судьи, которые как всегда в этой передаче странные, неявно ангажированные — Римма Казакова (без комментариев), Угольников, вечно кормящийся на телевидении и знающий, как надо держать нос, актриса Дипкунтайте, живущая даже не в Литве, а в Лондоне — единогласно присудили победу Леонову, но выглядели довольно жалко. А вот зрители отдали предпочтение Макашову. Плохо, что Макашов не читал воспоминаний Сахарова, где сказано то, о чем, собственно, Макашов и говорил: падение СССР стало возможным благодаря именно сговору еврейской интеллигенции. Самое занятное во всем этом — ощущение своего бессилия Соловьевым. Макашов почти впрямую сказал, что не ему, дескать, еврею, на эту тему рассуждать. Интересно было наблюдать, как русский человек совсем не в русской манере, а скорее в манере Жириновского вел этот спор. Как обозлился Соловьев, в какой он был ярости. Даже что-то неважное сказал о нашей стране. Но ни ему, ни одному еврею русские никогда не откажут в праве и счастье жить на наших просторах. Мы ведь всех перемелем. Итожу: истина была за Леоновым, Макашов — был прав.